1. Главная ошибка при публикации текста «Русалки» в Академическом издании – отказ от обозначенного самим Пушкиным в рукописи порядка сцен. Это решение мотивировано как отказ «от гипотетической реконструкции задуманной Пушкиным позднейшей переработки пьесы» (с. 913). Формулировка некорректная. Она предполагает наличие полного, композиционно завершенного текста, закрепленного автографом, в котором потом делается перестановка сцен, предполагающая последующую переработку. Такого полного и композиционно завершенного текста беловой автограф не дает, поскольку сцена «Берег» оборвана в самом начале, а перенос ее первых стихов в монолог князя в сцене «Днепр. Ночь» уже предполагает композиционные изменения, начатые таким образом в ходе работы над беловым автографом, а не по ее завершении. Это обычная для Пушкина практика, когда произведение дорабатывается и композиционно оформляется в процессе перебелки первоначальных черновиков. То есть не было никакой «позднейшей переработки». Порядок сцен определен непосредственно в ходе работы, и нет никаких оснований его не учитывать.
2. Так называемая «гипотеза Борисовой» не может повлиять на это решение. Эта гипотеза в Академическом издании не получила взвешенной оценки. Во-первых, даже если согласиться, что Пушкин мог послать в альманах сцены из «Русалки», он вряд ли мог просто отдать рукопись переписчику с указанием на нужные ему сцены. Публикация предполагала предварительной, хотя и незначительной, доработки текста. Так что видеть в римских цифрах «указание переписчику» – очень сомнительно. Во-вторых, на решение о порядке сцен в основном тексте эта гипотеза вообще никак не влияет. Поставленные цифры все равно определяют внутренний порядок сцен.
3. На обсуждение вопроса об основном тексте «Русалки», видимо, не лучшим образом повлияло то, что этот вопрос изначально оказался тесно связан с проблемой завершенности / незавершенности текста. Эти две проблемы должны быть разведены. Текст следует печатать в соответствии с определенным в рукописи порядком сцен. Взгляд на него как незавершенный или трактовка как завершенного – это уже относится к области интерпретации текста. Академическое издание поместило «Русалку» в раздел «Незавершенное», но дело в том, что этот раздел появился в 7-м томе «незаконно».
В томе 2 (1) (петербургская лирика) (с. 458–459) было предложено композиционное решение для всего издания, вызванное желанием отделить безусловный пушкинский текст от материала, извлекаемого из пушкинских черновиков и представляющего совершенно особую пушкиноведческую проблему. Трудность чтения пушкинских черновиков многократно повышает степень редакторской субъективности в подаче авторского текста: печатаемый текст прямо зависит в этих случаях от навыков в чтении пушкинского почерка и от трактовки тем или иным исследователем пушкинского черновика. Предложенное в томе 2 (1) решение – выделение раздела «Оставленное в черновиках и наброски». То есть деление текстов идет не по принципу завершенности / незавершенности (от него как раз, как от предполагающего множественность трактовок, издание отказывалось), а исходя из источника текста. Либо пушкинская рукопись содержит бесспорно читающийся текст, либо мы печатаем сводку трудночитаемого черновика. При таком композиционном делении и «Русалка», и «Сцены из рыцарских времен», безусловно, попадают в первую, основную, часть корпуса печатаемых пушкинских текстов (так же как и некоторые тексты, которые, очевидно, написаны Пушкиным как своего рода «опыты», не предполагали продолжения и потому тоже не должны трактоваться как «незавершенные»). Подмена «Оставленного в черновиках» на «Незавершенное» искажает композиционное решение, предложенное для собрания сочинений в целом.
4. Что касается статьи в «Пушкинской энциклопедии». Прежде всего, разумеется, некорректно рассматривать точку зрения В. Э. Рецептера в ряду версий «окончания» «Русалки» и вообще называть ее «гипотезой». В ней нет ничего «гипотетического». Это предлагаемое текстологическое решение, при котором учитывается «последнее состояние» авторской рукописи. Утверждениям Томашевского и Бонди, что это «последнее состояние» дает «противоречивый» текст, достаточно произвольно. Противоречивыми выглядят, напротив, их рассуждения, поскольку оба исследователя признавали, что последовательность сцен, намеченная римскими цифрами, повышает и драматическую напряженность и художественное совершенство пьесы. В изложении точки зрения В. Э. Рецептера статья в «Пушкинской энциклопедии» опять неправомерно соединяет две проблемы – вопрос о подаче текста в соответствии с собственными пушкинскими указаниями и вопрос, считать ли этот текст завершенным или предполагающим последующую доработку.
5. Статья в «Пушкинской энциклопедии» помимо всего прочего противоречит решению Академического собрания. В ней говорится, что исключение из состава пьесы последних семи стихов сцены «Берег», «придающих пьесе незавершенный характер», «не имеет достаточного текстологического обоснования: эти стихи выделены фигурной скобкой, но не вычеркнуты из рукописи». Однако в Академическом собрании эти стихи все же исключены. Такие противоречия только свидетельствуют об отсутствии у автора статьи (одновременно редактора тома драматургии) четкой собственной позиции в отношении текста «Русалки».